Борис Косолапов

7 лет назад я писал о Михаиле Щербакове: «широко популярный московский бард, один из безусловных лидеров новой волны». Читаешь сегодня и зубы сводит от собственной банальности. Никак не может быть поэт такого класса, как Щербаков, широко популярным. И какой же он лидер? Лидер тот, за кем идут, кому подражают. Ну как, скажем, Окуджав,. Визбору, Киму. А попробуйте-ка писать, как Щербаков. Исключено. А ведь начиналось все, как у всех И первая же песня, принесшая ему широкую известность, была в русле привычных бардовских тем «Кончался август, был туман, неслась галактика, по речке плыл катамаран, кончалась практика». А потом были милые шалости, охотно певшиеся хором у костров «Не грусти, Настасья, муж на то и муж, он тебе для счастья, я ж для прочих нужд». Был блистательный «Шансон». В 1988 году во время проведения Грушинского фестиваля выяснилось, что 11 исполнителей заявили «Шансон» на предварительное прослушивание. Да, он действительно стремительно становился популярен. Но уже тогда было понятно, что Щербаков — явление необычное не только для авторской песни. Удивляло его общение со словом. Похоже, здесь у Михаила вообще нет проблем. Большинство поэтов мучительно ищут нужные, точные и незатасканные слова. Я имею в виду хороших поэтов, плохие берут то, что лежит на поверхности. У Щербакова, скорее, проблемы иные, из множества абсолютно неожиданных слов и образов, рождаемых его удивительной фантазией, оставить одно. «... И собаке снятся знаки Зодиака, сладковатые на вкус». Еще одно качество, о котором не могу не сказать — это колоссальная эрудиция. Ну, казалось бы, пишу о поэте — итак ясно, что эрудит. Но тут случай особый. Здесь и язык вчерашней подворотни, ставший в сегодняшней России официальным, и язык дворов Москвы 70-х, и самый изысканный язык чистой русской поэзии серебряного века. Эта причудливая смесь — его мир, его язык и стиль. О чем он поет?

«И висит туман горячий
на незрячих фонарях.
И поёт певец бродячий
о далёких островах,
о мазуриках фартовых,
о бухарской чайхане,
и о грузчиках портовых,
и немного обо мне».

Но это ранний Щербаков, песни которого окрашены гриновской романтикой, киплинговским авантюризмом и собственной неповторимой самоиронией. А что Щербаков сегодняшний? Слушаю кассету «Щербаков-95» Это поразительно. Он всегда был сюрреалистичен, но этот сюр «сюррее всех других». Слушаешь его и кажется, что в любой момент Михаил и сам не знает, куда его занесет воображение. А уж словесного материала у него всегда в избытке. В чем Щербакова никогда нельзя было упрекнуть, так это в злободневности. В стране, живущей по законам социалистического реализма, он был явно вне всяких координат. Не трогает он злободневных тем и сегодня. Но непостижимым образом наше странное время с его вывернутой логикой сделало его песни, во всяком случае, для умеющих слушать, поразительно современными. Думаю, встреча с Михаилом в Нью-Йорке, которая состоится 9 июня, будет настоящим событием для любителей умной ироничной поэзии и весьма нетривиальной музыки. Встреча состоится в Бруклине. Temple-Ben-Abraham 301 Seabreeze ave 9 июня в 5 часов Тел для справок (718) 633-7887.

31.05.96