БАЛАГАН 2
За тот же самый горизонт, в те дальние края,
на тот неведомый пунктир, куда, забыв резон,
из века в век стремится мир, туда стремлюсь и я.
Судьба всё машет мне флажком, препятствий не чиня;
однако тот простой секрет, что в странствии моём
большого смысла нет, уже не новость для меня.
Ведь что стихи! Бряцанье шпор. Меж прочих величин
их номер — даже не второй. Стихи, положим, вздор —
как говорил один герой. И даже не один.
Слова не труд, слова не в счёт, поэт на деле — враль
и плут, и дом его — корчма, и календарь не врёт:
и впрямь повсюду тьма, и смысла нет стремиться вдаль.
А я стремлюсь, и это жаль...
Но где-то льстивая поёт
труба... красивая труба.
И снова в путь меня влечёт
судьба... счастливая судьба!
И снова — пляска городов, мельканье фонарей,
в глазах — дорожные столбы, тошнит от поездов,
и гул бессмысленной толпы страшит, как рёв зверей.
О, кочевая жизнь шута! И всё-то лишь затем,
что иногда внезапный блик, случайная черта,
слезою сквозь вуаль блеснёт, как адамант,
с небес — и чувствуешь на миг, что ты не так уж нем,
что есть в тебе талант и голос звонкий, как хрусталь.
А после — смерть, и это жаль...
Но где-то дальняя поёт
труба... прощальная труба.
И снова в путь меня влечёт
судьба... печальная судьба...
1989