РОЖДЕСТВО
(колебания)
От начальной, навязчиво ноющей ноты,
каковую в костёле в четверг ординарный
на органе твердит без особой охоты
ученик нерадивый, хотя небездарный, —
до тамтама в пещере, где высится дико
черномазый туземный кумир-недотрога,
перед коим шаманы для пущего шика
сожигают воинственный труп носорога;
от вождя монастырской общины, говорящего вслух по тетрадке,
что миряне не суть человеки и достойны кнута и вольера, —
до такой же примерно картины, но в обратном зеркальном порядке
отражённой давно и навеки в оловянных глазах Люцифера;
от кисейной спиритки, чьи пассы что ни ночь повергают в нокдаун
и её, и её корифея, колдуна-антиквара с бульвара, —
до вполне богомольной гримасы на лице робинзона, когда он
снаряжает бумажного змея для поимки воздушного шара;
от фигурных могильных, нагрудных, нательных
разномастных крестов мишуры многоцветья —
до пунктирных, что спрятаны в стёклах прицельных,
и косых, означающих номер столетья;
от пустыни, где город, внезапный как манна,
пилигрима пленяет повадкой минорной, —
до морей, чьё спокойствие выглядит странно,
а цунами с тайфунами кажутся нормой;
от одной ясновидческой секты, из которой не выбьешь ни звука, —
до другой, не привыкшей терзаться и поэтому лгущей свободно;
от усердья, с каким интеллекты вымеряют миры близоруко, —
до завидной манеры мерзавца что угодно считать чем угодно;
от письмен, где что дело что слово, — до холерных низин, где пожары;
от застывшего в небе салюта — до морозного, смрадного хлева;
от угла колпака шутовского — до окружности папской тиары;
от меня, маловера и плута, — до тебя, о Пречистая Дева.
1992